Шаманизм у казахов - путь Баксы

ШАМАНИЗМ У КАЗАХОВ





В отличие от других народов шаманизм у казахов не имел фанатичного характера, не являлся основополагающей идеологией. Если рассматривать «баксылык» как разновидность шаманизма, то шаманы у казахов считались, прежде всего, лекарями. Им была определена ограниченная функция врачевателя камланием (зікір салу). Методы лечения  баксы состояли из ряда следующих один за другим действий. Обычно перед началом камлания баксы производили осмотр больного, ощупывали пульс. Установление причин болезни было их делом. Для этого баксы применяли различные методы, наиболее распространенными были прорицание, гадание на бараньей лопатке, на шариках и т. д. Такими способами баксы «устанавливали» причины болезни, несчастья, которые могли быть «проклятием», «сглазом», следствием «колдовства», «черной зависти», вселения нечистой силы (шайтанов, джинов, албасты и т.д.). Диагностика врачевателя не подлежала сомнению и возражению. Гадание и прорицание были обычными занятиями баксы. Некоторые баксы, особенно женщины-баксы, ограничивались в своих шаманистических занятиях только гаданием и прорицанием исхода событий. После гадания следовало камлание («зікір салу»). Камлание должно было «изгнать бесов, снять колдовство. Сцены, разыгрываемые опытным баксы во время камлания, оказывали сильное суггестивное внимание на зрителей. Суггестия начинается еще в процессе гадания, особенно если баксы удавалось точно определить исход какого-то события, или предшествующих этому событию обстоятельств.

Чаще всего такое «прорицание» потрясало участников зрелища. Конечно,  утверждения баксы могли быть верными. Но часто баксы внушал  зрителям, что его прорицание носит истинный характер.

Информатор из Курчумского района, села Буран Аубакирова Фариза рассказала нам о баксы Кумаргазы из Курчумского района, который в свое время вылечил ее супруга. По ее словам Кумаргазы знали во всей округе, даже из дальних мест ехали к нему лечиться. Баксы знал заранее, сможет ли он помочь или нет. Проверял он это таким образом. Больные привозили овец. Баксы вынимал легкое животного и подбрасывал его вверх. Если облако забирало легкое, то больного можно было вылечить, если нет, то и надежды не было.

Лечил Кумаргазы при помощи духов. Для легких болезней  годились джинны малые, с легким нравом, сговорчивые, для тяжелых болезней нужно было звать джиннов посолиднее, но они были строптивыми, не всегда можно было до них дозваться. Джинны шептали на ухо баксы, как лечить пациента. Труднее всего было вызвать духов. Для этого лекари совершали обряд камлания. Предварительно баксы долго играл на кобызе.

«Зікір»  баксы использовали также для добывания информации своеобразным способом. Во время сеанса баксы трясется, производит звуки характерные для джиннов, «общается с ними, изгоняет их». Зикиры содержат различные сюжеты. Разыгрываемая сцена баксы могла создавать эффективное суггестивное обстоятельство, могла способствовать развитию гипнотических состояний у зрителей. Сам баксы глубоко убежден в существовании джиннов и путем  разыгрывания зікір мог вызвать самовнушение галлюцинации.

Появлению галлюцинаторных переживаний способствовали глубокая вера в существование демонов, эмоциональное и физическое напряжение в процессе камлания.  Зрители, верящие в «чудо», которое должен совершить баксы, находятся в мистико-магическом  настроении. Этому способствует монотонная  и ритмичная своеобразная музыка, исполняемая на кобызе. Чтобы привести себя в состояние экстаза, казахские баксы, как и шаманы всех среднеазиатских народов, не употребляли наркотиков, алкоголя и даже табака. Будучи в экстазе, баксы совершали осмысленные обрядовые действия. Именно в состоянии экстаза шаман совершал трюки, требующие четкости движений, волевых усилий, а порой  и гипнотического воздействия на окружающих.

Игра на кобызе была обязательным атрибутом лечебного сеанса баксы. Баксы, который не пользовался  игрой на кобызе, не имел авторитета у населения. Содержание зікір  занимает существенную роль в камлании баксы.

Ч. Ч. Валиханов рассматривал баксы как разновидность шаманов.  «Шаманы, - писал он, почитались как люди покровительствуемые небом и духом. Шаман – человек, одаренный волшебством и знанием, выше других, он поэт, музыкант, прорицатель и вместе с тем врач. Киргизы называют шамана бакши, что по-монгольски значит учитель, уйгуры бакшами называют своих грамотеев, туркмены этим именем называют своих певцов. Команы называли шамана – кам, так называют его и теперь сибирские татары».

Среди народа считалось, что баксы может стать не каждый, для этого надо иметь врожденные способности. Существовало поверье, что «баксылык» (способность стать баксы) возникает в том случае, когда в человека вселяются добрые духи – «ие» (хозяин, властитель).  «Ие», вселившись в человека, заставляет его стать баксы, в противном случае, этот человек заболевает болезнью «Баксы» - «иесі қысу», т.е. пыткой добрыми духами, за то, что человек не подчиняется их воле. Часто «ие» передается по наследству, лишь иногда у человека, не имевшем его у своих предков.

Некоторые становились баксы путем обучения  у опытных баксы. Чтобы доказать, что он стал настоящим баксы, претендент демонстрировал свои способности перед зрителями. Для этого он должен был мыть руки кипятком, лизать раскаленное железо, ходить босым и раздетым в сильный мороз. Если баксы после всего этого оставался невредимым, то считали, что ему покровительствуют добрые духи. Для большей убедительности баксы прибегали к помощи фокусов; вонзали себе нож в живот, глотали иглы, пропускали смычок кобыза через ребра.  «В Перовском уезде, - писал этнограф А.А Диваев, - нам пришлось видеть баксы, который поразительно хорошо знал чревовещание. Когда он приступал к вызыванию духов и уже находился почти в исступлении, до нас явственно стали доноситься хрюканье свиней, рычание и лай собак, ржание жеребца, блеяние ягнят».

Одна из главных особенностей более позднего казахского шаманства – его стремление приближения к исламу. К XIX веку из шаманского культа уже исчезли черты, явно противоречившие нормам ислама. Записанный В.В. Радловым отрывок баксы насыщен персонажами мусульманской мифологии. Сначала поклоняюсь богу, - пел баксы, - затем Мухаммеду. Первому мы  рабы, второму – последователи. Далее шаман упоминал «четырех друзей» ( т.е «праведных халифов»),  восемьдесят восемь шейхов (машайық), сто двадцать четыре (тысячи) пророков, святых Мекки и Медины. Казахские шаманы во время обряда обращались к Аллаху, к мусульманским святым. Присутствующие при совершении обряда должны были предварительно  сделать омовение, как перед мусульманской молитвой.

У казахских баксы, в отличие от шаманов других народов, не было специальной одежды. Особо не отличался их образ жизни от остальных. Обычно они имели семьи, вели свое хозяйство, шаманистическое занятие проводилось, как правило, по просьбе нуждающихся людей. Правда, встречались и странствующие баксы, одетые в лохмотья.

Тем не менее, у баксы имелись специальные средства для совершения камлании. Это музыкальные инструменты – кобыз, асатаяк, даңғыра – бубен. По народным преданиям все баксы поклоняются духу их предка «Коркуту», изобретшего кобыз.  Коркут (Хоркыт) – мифический первый шаман, певец и музыкант. Приписываемая ему могила была расположена на берегу Сырдарьи. На мифический характер Коркута указывают предания о его чудесном долголетии, казахские народные легенды. По одной из легенд Коркут  подслушал разговор шайтанов, которые обсуждали между собой, как нужно сделать кобыз. Он выполнил указания духов и сумел создать волшебный инструмент. Согласно другой казахской легенде, после смерти Коркута его кобыз был положен на его могиле и долго сам собой издавал печальные звуки. Коркут считался покровителем шаманов (баксы), которые нередко призывали его на помощь в своих песнопениях. Многие баксы во время камлания исполняли мелодию (кюй), которую будто бы впервые исполнил сам Коркут.

Баксы сочиняли музыку и стихи для сопровождения лечебной практики – зікір. Само по себе звучание кобыза оказывало на слушателей магическое действие. Баксы извлекал из инструмента завораживающие таинственные звуки, имитирующие голоса животных  или человеческую речь.

Значительным приобретением Областного этнографического музея в 2005 году стал музыкальный инструмент кобыз работы братьев Кулменовых из города Алматы. Этот инструмент является точной копией шаманского кобыза 17 века. Оригинал хранится как семейная реликвия и находится в селе Шелек Енбекши Казахского района. Кобыз экспонировался в штаб-квартире ЮНЕСКО в Париже. Инструмент изготовлен из сосны, нижняя часть корпуса из кожи, струны из конского волоса хвостовой части, смычок – из дуба и конского волоса.  На головке кобыза имеются металлические подвески, на дне корпуса – небольшое зеркальце.

Шаманы не хотели, чтобы кобыз стал широким достоянием народа. Они запрещали использовать этот инструмент на празднествах. Шаманы были заинтересованы в создании таинственности вокруг инструмента. С этой целью на кылкобызе навешивались металлические пластинки, перья филина, внутрь корпуса прикреплялись зеркала, насыпались бляшки и камушки, которые при потрясывании инструмента издавали дополнительные звуки. Кылкобызы народных исполнителей отличались от кобыза баксы отсутствием лишних предметов.

Шаманизм у нас практически ушел в прошлое как часть истории этноса.

В одной статье невозможно охватить все грани баксылык,  все положительные и отрицательные моменты, связанные с этим явлением. Теперь кобызы баксы можно большей частью увидеть в музеях. Но кобыз как музыкальный инструмент продолжает ласкать наш слух своим таинственным голосом.


Асылова Л. М.

«Деловой Усть-Каменогорск»,  2006., № 4

Источник: http://vkoem.kz/index.php?option=com_content&view=article&id=412%3A2010-08-03-08-39-25&catid=98%3A2010-05-05-03-22-46&Itemid=93&lang=ru&107bd9f3adf30a656732e5f946a8dcab=b9a7e45b2bba713a27e9cd31811a1108

У всех народов были свои шаманы. Не удивительно. Удивительно, как переплелись верования.

Вот ещё интересная инфа о "баксы":

Коркыт – покровитель баксы
Поток жизни неумолим: ” Как бы густо ни выпал снег, до весны ему не остаться”. Но люди должны остаться людьми и сохранять человечность. Самое страшное – потеря человечности. “Черным домам, куда не приходит гость, лучше обрушиться; горьким травам, которые не ест конь, лучше бы не вырасти; горьким водам, которые не пьет человек, лучше бы не течь; грубому сыну, от которого нет славы имени отца, лучше бы не выходить из спинного хребта отца, не входить в чрев матери, не рождаться на свет.” “Сколько бы человек ни хотел, больше своей доли ему не съесть”.
Василий Радлов записал заклинание казахского баксы: “Назову его мертвым – он не мертв, назову его живым – он не жив. Отец, Святой Коркут”.
Вообще, образ самого Коркыта (Коркута) был одновременно и реальным, и мифическим. Казахи предпочитают видеть его конкретным человеком – тюрком из племени огузов, матерью его называют кипчачку.
Бек Ибраев, историк, этномолог, тюрколог: “В библиотеке Папы Римского было найдено издание “Книга моего деда Коркыта”, датированная XV-XVI веками, то есть это то самое время, когда огузы разрушили Византийскую империю, создали Турцию. В книге описан реальный дедушка по имени Коркыт. Он вел праведный образ жизни, наставлял на походы ханов, которые боролись с неверными. Старик прожил много лет и многих успел благословить”.
Предания о Коркыте встречаются у всех тюркских народов oгузской ветви: казахов, туркмен, азербайджанцев, турок, также каракалпаков, башкир и др. У них практически общий народный эпос “Огуз-наме” – “Легенда о Коркыте”.
Но эти легенды носят и мифический характер, что подтверждает и академик Василий Радлов. В 1920-е годы он описал Коркыта как существо исключительно мифическое. Из его записей следует, что Коркыт был рожден феей. Его рождение сопровождалось громом и молнией, люди были напуганы и дали существу прозвище Коркыт (от слова “корк” – “испуг”). Фантастический Коркыт прожил триста лет. Однажды во сне он услышал голос, который приказал собираться в дорогу. Коркыт понял, что пришло время прощаться с жизнью, но не смирился. Сел Коркыт на волшебную верблюдицу (Жел ая) и поехал искать край, где нет смерти.
Едет степью и видит людей, которые выкапывают яму. Он спросил, чем они заняты, и услышал ответ: “Готовим могилу Коркыта”. Поехал в другую сторону – и там та же история. Куда бы он ни ехал, везде ему копали могилу…
Тогда Коркыт вернулся в родные степи, сел под джиду и услышал голос шайтана. Тот рассказал о способе избежать смерти. Для этого нужно было смастерить волшебный смычковый инструмент и играть на нем без остановки. Тогда Коркыт изобрел кобыз, для его изготовления он использовал джиду и кожу своей верблюдицы, которую зарезал. Пока играл Коркыт, время вокруг него замирало, и даже смерть не могла подобраться. Но однажды он уснул, кобыз замолчал. К старцу подобралась змея и укусила его.
Есть еще одна версия рождения Коркыта. Будучи беременной Коркытом, его мать пристрастилась к мясу кулана (дикой лошади). У нее были ежегодные родовые схватки (она носила Коркыта в своем чреве три года и девять дней), которые сопровождались сильным небесным громом, грозой и ураганом. Стоял туман, люди были в панике. Родившись, Коркыт сразу заговорил.
Народ считает его создателем кобыза и кюев. С помощью созданного им кобыза Коркыт отгонял смерть. Таким образом, его мелодии и созданный им кобыз пошли странствовать по земле, а имя Коркута осталось бессмертным в струнах кобыза и в сердцах людей. Вот что Шокан Валиханов: “Легенда о Коркыте глубоко оптимистична, смысл её заключается в том, что Коркыт нашел бессмертие в служении человечеству созданным им искусством”.
Почитание Коркута у казахов тесно связано с шаманством, он считался покровителем (пир) шаманов (баксы), которые нередко призывали его на помощь в песнопениях. Во время камлания многие баксы играли мелодию (кюй), которую будто бы впервые исполнил сам Коркут.
Бек Ибраев: “По примеру легендарного музыканта и своего патрона казахские шаманы при камлании для вызывания пери (духов) играют на кобызе, из чашеобразного дупла (резонатора) которого должны появляться духи. Нижняя часть резонаторов обтягивается кожей с горла верблюда, животного, которое в мифах и легендах кочевых народов воплощало в себе Космос. Зеркало на дне резонатора как бы являлось границей двух миров, а гриф, украшенный гремящими подвесками в форме птиц и рогов барана, завершал всю композицию инструмента, соотносимого с мировым древом и Вселенной”.

Казахские шаманы как они есть
Итак, казахские баксы в истинном виде, как видели и записали известные исследователи А.Диваев, В.Басилов, Алеторов… Сразу хочу сказать, что почти все эти исследования начала и середины прошлого века. О современных х мы поговорим ниже.
Сначала определимся с исходной точкой. А она очевидна – только незаурядный талант мог отличить баксы от обычного человека. Только необычный человек может общаться с духами. У кого-то был учитель, кто-то с детства был обречен на шаманство, а к кому-то этот дар приходил уже в зрелом возрасте.
Баксы Окэн рассказывал: “Прежде я не знал, как держать кобыз и смычок, но тут вдруг не только стал играть всевозможные мотивы и песни, но даже петь, и все это по вдохновенью духов”. О вере в сверхъестественный характер игры на кобызе говорит рассказ баксы Сюименбая. Джинны объявили ему, что избирают его своим повелителем, т. е. шаманом. “В это время сам собою заиграл отцовский кобыз и пошел от стены, у которой лежал, ко мне”. Игра на кобызе является признаком связи с духами. От казаха Адай-бая духи требовали, чтобы он стал баксы. Когда Адай-бай уступил их настояниям, “они велели ему взять в руки кобыз и начать играть”. Кобыз и искусство игры на нем неотделимы от роли шамана. “К сухому дереву ( кобызу) (меня) привязавшие!”- обращался баксы к духам-помощникам. Шокан Валиханов писал: “Шаман – человек, одаренный волшебством и знанием, (он) выше других, он поэт, музыкант, прорицатель и вместе с тем врач”.
Вполне вероятно, что осознание человеком своей одаренности, выделяющей его среди окружающих, как раз и создавало необходимую психологическую почву для убеждения в том, что он – избранник духов. Талант издревле считался даром свыше. Это поверье – общее для ранних форм культуры. Причем не только в шаманизме. Вспомните, с каким восторгом казахские легенды рассказывают о снайперах-мергенах, о батырах, о наездниках, жырау и акынах… Любой талантливый человек внушал если не поклонение, то уважение – это уж точно. У казахов в помощь духа-покровителя верили народные певцы.
По рассказу П.Небольсина, шаман и музыкант, “затянув песню, стали воодушевляться; воодушевление это выражалось особенного рода – как бы сказать – не то фиоритурами, не то руладами, всхлипыванием на разные тоны, истерическими вздохами, заливаниями и вскрикиваниями. Потом оба они, все более приходя в экстаз, начали просто неистовствовать: они давились какими-то ужасающими слух взвизгиваниями, пришли в совершенное бешенство”. В состоянии описанного “неистовства” шаман стал демонстрировать трюки. Другой баксы сначала пел. “Ужасный, потрясающий голос явился у баксы. Он доходил до исступления, физиономия знахаря делалась отвратительно страшною, баксы выдернул из-за сундука, около которого сидел, что-то вроде ковша с двумя волосяными конскими струнами, и тут надобно было видеть остервенение баксы, с каким водил он смычком по этим струнам, издававшим глухой скрип. Глаза знахаря выражали неистовство, плечи подергивало, зубы стучали, все тело было подвижно, как в самый сильный пароксизм лихорадки. Он бросался из стороны в сторону, у рта выступила пена… В этом истинно сумасшедшем положении баксы кривлялся над больной, мял ее ногами, плевал ей в глаза”. Затем шаман вскочил босыми ногами на кинжал, а после этого стал лизать раскаленный топор.

О трюках и экстазе
Исследователи казахского шаманизма, опираясь на примеры, отмечают три обязательных комопонента ритуала баксы. С двумя я соглашусь, третьим – нет.
Первый обязательный компонент – это так называемые трюки. О нескольких из них упоминалось несколькими строками выше – “босыми ногами на кинжал”, “лизать раскаленный топор”…
В.М. Кандыба выделяет три группы трюков по разности их объяснения:
1. Трюки, основанные на хорошем владении телом. Баксы одним прыжком вскакивал на шанырак.
2. Трюки, основанные на способности регулировать работу органов чувств, например, умение брать в руки раскаленный докрасна железный предмет или наступать на него босой ногой. Судя по имеющимся материалам, немало казахских шаманов умели прикасаться обнаженными частями тела к раскаленному железу. Об одном баксы рассказывали, что он “садится в раскаленный докрасна котел и играет в нем на кобызе”.
3. Трюки, основанные на ловкости рук (иллюзион) и гипнозе окружающих. Сегодня, когда уже почти невозможно увидеть действия баксы, трудно сказать, в каких случаях шаман прибегал к ловкости рук и в каких к гипнозу. О трюках подобного рода свидетельствуют очевидцы. “На указательном пальце поднятой кверху левой руки Сюименбай держал высоко над головою кобыз, а поперек кобыза на струнах острием вниз лежала старинная… кривая сабля. Раздались дикие оглушительные звуки. Баксы вскочил и, как волчок, начал кружиться, только мелькали полы его бешмета, а кобыз и сабля сохраняли свое положение, ни на секунду не теряя равновесия”.
А вот совершенно удивительные свидетельства: “баксы рассекает тесаком на кибитке кошму, которая, несмотря на это, остается целой и невредимой”. В изложении другого автора этот трюк еще более эффектен: “Баксы, сидя на месте, машет рукою: в какую бы сторону-он ни махнул, предметы, находящиеся на расстоянии 5-10 шагов от него, рассекаются, словно от удара острой шашки; кошма ли это стен… юрты, глинобитный ли дувал (стена), безразлично. Все это происходит якобы по воле джинна-разрушителя (джаргыш)”. (В.Кандыба. “Магия”. 1998 г.).
Второй компонент, обязательный для камлания или совершения ритуала, – это впадание баксы в экстаз. ВСЕ свои трюки шаман совершает в состоянии экстаза. Об этом пишут все, кто видел камлание. Причем ВСЕГДА этот экстаз контролируем.
Кунтуар-баксы (конец Х1Х-начало XX в.) “во время прихода джиннов походил на орла, внутри юрты ходил прыжками и произносил звук “кыч-кыч”, потом мигом оказывался на чанараке (купольном круге юрты) и снова спускался, ел сырое мясо”. Шаман изображал своего духа-помощника орла; его поведение определялось свойствами овладевшего им духа. (там же).
Баксы прекрасно владеют собой во время ритуала, как бы странно, страшно и необычно это ни выглядело. В одном случае, когда он обращается к девам, мелодия становится нежной, В другом, если обращения идут к могущественным джиннам, то и ритм, и музыка становятся соответствующими. Есть пример, когда лечили русского, – в пении и мелодии баксы проскальзывали фрагменты русской уличной песни.
Серьезно природу экстаза баксы никто не изучал. Сначала было мнение, что это все не что иное, как талантливые трюки. Потом стали говорить, что сами баксы ни много ни мало как припадочные неврастеники, и вообще люди с больной психикой. Но ни у одного шамана в обычной жизни никогда не было ни припадков, ни приступов. А вот во время камлания это происходит регулярно. Это, так сказать, обязательный элемент ритуала.
Кстати, сами казахи не считали своих шаманов “ненормальными” людьми. Русским наблюдателям, видевшим казахских баксы и до, и после сеанса, также не приходило в голову назвать их истериками или субъектами с расстроенной психикой. Очевидцы подчеркивали лишь искреннюю веру баксы в реальность мира духов. Например, баксы Таже, рассказывая о духах, “сильно волновался: глаза его блестели огнем, и руки задорно жестикулировали. Видно было, что все, что он рассказывает, – непреложная правда, в которую Таже верит так же, как в существование на земле широких степей и ароматного кумыса”.
“Баксы все время остается в рассудке и отвечает на все вопросы посторонних”. Из описаний очевидцев явствует, что баксы не терял связи с присутствующими.
“Припадки” или иные проявления “ненормальности” во время ритуала, очевидно, имеют тот же источник, что и мучительные видения периода “шаманской болезни”. Внушив себе связь с духами, шаман должен был ожидать от себя и положенных при этой связи особенностей поведения. Приняв свою роль, он должен был развить в себе способность видеть во время камлания духов, явившихся на его призыв. Сами баксы, если собеседник располагал к откровенности, охотно описывали своих духов. Таким образом, “припадки” и прочие странные поступки вызваны самовнушением шамана, который знал, что во время камлания обречен на устойчивый древний стереотип – убеждение, что человек, одержимый духами, уже не может быть самим собой. (В. Кандыба, “Магия” 1998 г.)
Третий компонент ритуала баксы – это обязательное использование кобыза. Здесь есть некая логичность. Коркыт-ата – покровитель баксы и создатель кобыза. Сам кобыз – инструмент скорее не музыкальный, а мистический. Музыка кобыза – как будто что-то потустороннее обращается к тебе. Есть легенда, что впервые услышав звуки кобыза, враги бежали прочь, будучи уверены в том, что сами боги обращаются к ним.
Однако не все баксы использовали кобыз. Есть много примеров (особенно середины прошлого века), когда баксы для вхождения в экстаз использовали домбру. Говорили и об использовании сырная. А тот, кто встречался уже с современными баксы (или их последователями), обращал внимание на то, что они не использовали никаких музыкальных инструментов. Я сам встречал таких знахарей. Им уже не нужна музыка.
С внедрением мусульманских идеалов в шаманский культ музыкальные инструменты заменялись иными атрибутами – четками, книгой. Этот процесс в начале XX века оказывал заметное влияние на формы шаманства. И это заметно уже сегодня. Те, кто встречал людей, которые называют себя “Ак-ку”, то замечали, что их шаманский культ уже акцентированно исламизирован.
Ерлан Е.Акчалов

Источник: http://old.camonitor.com/archives/911